7 апреля 2003

"Начальная школа", Ян Сворак (Чехословакия), 91г.

Отличный фильм, приоткрывание "правды о времени". Умалчиваемая до перестроечных пор уникальность народа не выпячивается на идеологическую передовицу, а служит всего лишь фоном для становления мира маленького героя. Повествование спокойно и правдиво. Противовесом реализма картины служит волшебность взгляда героя изнутри и как бы вынужденный юмор наблюдений. Правильность фильма в трансформации маленького волшебства во взрослое минуя разочарование.


9 апреля 2003

Предназначенный для неба, остаться с людьми как Прометей. Изменить себе для другого. Женщина делает то же, не меняя себя, а вот мужчине требуется огромное чувство измены Богу. Оправдания этому нет есть.

Творчество - как переворачивать лепёшку, каждый раз изменяя себе и делая её тяжелее пригарками.


15 апреля 2003

Жил-был мальчик по прозвищу "ничего своего". Так его дразнили везде - в школе, во дворе, и даже мама, устав шлёпать его, говорила: "как же можно так жить! Ведь у тебя нет ничего своего!" А он не понимал, что у него должно быть. Он спрашивал, чья квартира, и папа отвечал, что папина, тогда он спрашивал, а чья его кружка с Винни-Пухом, и дедушка говорил, что она куплена на деньги семьи, которых он не зарабатывал, и поэтому может считаться мальчиковой только номинально, но мальчик таких слов не понимал. Он клал что-то нарочно в карман куртки, надеясь, что это станет своим, но назавтра карманы были пусты, наверное, дырка, или мама шарила вечером. В школе он часто кричал "это моё", но остальные дети только смеялись: "у тебя же нет ничего своего!" и брали себе. И мальчик свыкся с собственной пустотой, считая её благом, ведь ему не надо было заботиться ни о чём, оберегать "своё" от чужого. И вскоре он заметил, как трудности окружающих его людей непредставимы для него самого, что люди страдают, в основном, от потери "своего" или от несбывающегося желания приумножить это "своё", и тогда он повеселел, найдя в себе лёгкость существования. Даже в кабинете зубного врача он легко переносил страдания зубов, потому что считал и их не своими, а чьими-то третьими, или, например, врача, с гримасой боли склонившегося над ним. Часто мальчик забывал принять внутрь пищу, но цивилизация не давала умереть с голоду. Однажды ночью он проснулся от скрипа и вздохов - над не его кроватью склонилась старуха в капюшоне и с лобзиком.
- Здравствуй, мальчик, - сказала старуха, - Я твоя смерть и пришла за тобой!
Но мальчик не испугался:
- Дело в том, что у меня ничего нет, даже смерти! Поэтому ты просто старушка зашла водички попить! А и будь ты моей смертью, то брать у меня тебе нечего, потому что и жизни у меня нету!
Старушка громко завыла, проглотила пилочку и растаяла навсегда.


16 апреля 2003

Мне показалось, я могу описать то, чего не могу сказать Кузьме напрямую. И не Бог весть что, но, наверное, вопрос, когда-то давший шрам между нами, или только с моей стороны, но актуальный обоюдно до сих пор, а если смотреть на наших отцов, то не отстанущий от нас до конца. Отношения с женщинами. Кузьма, как слишком рациональный человек, и в отношениях с женщинами придерживается детерменистского ОЩУЩЕНИЯ! То есть построив оградку для дерева считает её на века. Я не говорю, что это плохо - он волен строить как умеет и как все мы умеем по разному, но когда у него из-за спины раздаётся хруст и треск невместившего загончика, ему становится больно, а я сажусь писать об этом плохо. Беда приходит изнутри, откуда не ждали, так как в собственных колониях все рабы должны славить диктатора, но бунтуют, обнаружив неравноправие и - вот - старость официального правителя. То, что Бодрийяр назвал соблазном, та мощнейшая сила женственности, ожидания и заполнения пустот, берёт верх над нами - в тождестве мужчинами. Это не есть хорошо/плохо, это общественный закон патриархального строя, далёкое на гребне следствие истории, описание будущего, а в частности - у меня в голове как окружающем мире - боль друга Кузьмы, в которого часто смотришься пристальнее, чем в ванной комнате в себя со стороны. Его преступление перед собой есть одинаковый половой грех всех нас, уже сотворивших его и ещё только не знающих о своей доле, дрожь всех мужчин как одного резонансного целого. Страх изнасилования, импотенции и материнского молочка. Он начинает с декларации, манифеста сильного пола, и будь это стократ правдой, Кузя теряет бдительность именно перед собой, потому что женское устройство позволяет не замечать этих слов, пускать их против ветра, успокаивая тем самым говорящего. И пусть он продолжает теми же словами, движения сомнения не происходит! Он считает ситуацию статической, как после конца света, когда тысяча лет будет длиться мгновение, но время неумолимо расползает любые постройки духа, требующие ежемгновенного участия! И тут вступает в силу соблазн, выколотое множество духа до целого, заполняющее все поры и дыры в теле, без которого теперь не может быть тверди, а только вотчина матерчатого пространства, которого уже не может стать меньше. Нельзя вгонять картину в рамки - жидкость несжимаема, она выталкивает плод, даже сама не хотя этого следствия своей сути - бессознательного. Море всегда больше реки, оно статично и архаично, река - часть суши, которой во много раз меньше! Суша - нечаянность планеты, позволившей высохнуть части на несколько миллионов пятилеток, как эксперимент над собой, рождение микроскопических форм в тектонических родовых разломах, мелочь вечности, переходящее знамя фаллоса. В Антарктике в начале 21 века выловили гигантского кальмара, о котором ПОДОЗРЕВАЛИ. Микроорганизмов планетарной лимфы - миллиарды видов, человека - три штуки разной кожи. Феноменологическая пропасть, несравнимейшая история эволюции видов и человечишки, спасение себя ради самого себя под хохот Вселенной инфузорий и гидр. Человек ходит по коре головного мозга планеты, проколов несколько грязных прыщиков, ему недоступно тело Бога. Себя бы понять! Сжечь бы себя на искупляющем костре непонимания, чтобы не понять, нет, но чтобы тебе простили непонимание! Тут выход только один - знать, что тебе неподвластна громада магмы, расшифровка генома, полёт в космос! Что ты останешься слепым муравьишкой на гриве слона, которого изредка можешь пощекотать между пальцев ног своими усиками потому только, что там застряли крошки пищи. Невозможность разглядеть себя из космоса вооружённым до зубов глазом. Необходимость отдать женщине должное ей по праву, вернуть безличное, мутировать ещё чаще и больше, но не забывать, что ты обречён на возврат назад, в подкорку Земли, что тебе с необходимостью придётся расстаться с частью себя, только чтобы выкупить собственную память! Как бы примерять похоронный фрак, чтобы случайно не жал где не надо, жить с карманным зеркальцем для проверки дыхания - и - не ожидать больше подвоха от собственной невнимательности! Переносить свой проигрыш в глубину поверхности веков, в давно произошедшее и доступное событие, в смешной и обветшалый панегирик на мраморе гладильной доски, распятой над твоей кроватью. И сосредоточиться совсем на другом личном главном должностным тебе в этом мире!


17 апреля 2003

У меня в кармане девять десятикопеечных монеток, девять копеечных, девять монеток в одну десятую копейки и так далее: сумма равна 9*10 + 9*1 + 9*0,1 + 9*0,01 + ... При бесконечной тяжести земных карманов у меня никогда не будет ни одного рубля.

Слово моё

Слово моё! Безысходное, терпкое слово! Почему я не могу взять тебя, почему ты бежишь меня? Когда я был небольшим ты брезговало мною, когда я стал в рост ты не видишь меня достойным. Милое моё слово! Я учил тебя наизусть, я повторял тебя, не понимая что можешь ты! Тихое моё слово! Ты было вначале меня и останешься говорить обо мне. Слово моего имени! Н е покидай меня больше! Ты единственная моя любовь в этом мире. Я всегда бежал к тебе, когда надо было бежать. Праведное моё слово! Ты всегда было от Бога и было для меня Богом. Никогда не мог забыть тебя. Представить тебя немым! Чужестранное моё слово! Почему я никогда не мог запомнить тебя? Почему я прятался за молчащие спины? Господи моё слово! Произнеси меня! Отверзни мои уста! Больше ничего не остаётся и не осталось! Ты моя непроизносимая сила, где ты? Скажи меня! Услышь меня! Почему я боялся тебя, почему не верил звукам? Всё было раз и навсегда, моё трусливое молчание, моё бесконечное непонимание тебя! Почему ты воплощаешься безвозвратно? За что ты мстишь мне, громкое? Я совсем оглушён тобою чужим, я не слышу собственного молчания! Если бы я только мог, я повенчался бы с тобой, моё слово, одним лишь касанием губ, первым вопросом священника! Согласен ли я принять других родителей, оказаться в маленькой кричащей кроватке детства? Не спрашивай меня, моё непроизносимое! Если бы я только не умел считать, складывать в уме многозначные фигуры, представлять себе неисчислимые пространства разума! Если бы я только разучился знать, ты бы вернулось ко мне, моё нечаянное, моё заветное словечко! Я познал тебя во всех системах счисления, я дробил иноземные знаки внимания к тебе, вытравил твои алфавиты всеми доступными красоте шрифтами и красками! О, если бы я только разучился видеть! Но я не слышу тебя, Господи моё слово! Почему ты покинуло меня, ещё когда я не мог просить тебя об этом и никогда бы не попросил? Почему я родился немым? Не могу больше жить без тебя за этими вековыми стенами молчания! Вы окружили меня глухой ночью и мне остаётся непроницаемо взывать к тебе из глубины моего увечья. Если бы я только мог говорить! Если бы мне было позволено докричаться до хоть кого-нибудь! Но я не могу ворочать тем, чего никогда не было, что я не могу себе даже представить, каково с этим счастливо жить! По твоему подобию от меня отказались все, кто мог этого не делать, и я совершенно один в своём безмолвии. Совсем маленьким я воспринимал тебя как твоё наказание собой, но за что ты продолжаешь не замечать меня? Что я не сделал тебе, что смогли сделать другие? Почему тебя у них так много? Почему ты терпишь их над собой? Они давно попрали тебя и не видят тебя, они жаждут греха тишины! Зачем только ты воплотилось на свет, моё всезнающее, зачем ты тратишь наши силы на не обманывай меня, пожалуйста! Тебя сжигали, пепельное моё, тебя дробили гомеопатической ложкой господина, и всегда ты покрывалось стыдом за себя, но не уходило от них, так за что же ты не можешь придти ко мне! Я помню как ты выглядишь внутри меня, как произносишься другими. Я люблю тебя с тех пор, как только ты есть для меня, но презрен тобою! Я хочу не замечать тебя, стать тобою насовсем, силиться слиться в одно тебя! Скажи мне хоть слово, что ты есть на самом деле, или мне будет не суждено увидеть тебя никогда! Я принимаю таблетки, чтобы заглушить тебя насовсем, и вот тебя уже как и прежде не слышно. Я погружаюсь на дно, со дна которого не слышно непроизносимых звуков, но я молюсь о тебе, моё слово! Я умираю, моё послесловие, но ты, я заклинаю тебя, ты только воскресни!


28 апреля 2003

Первого взгляда было достаточно признать её совершенством, второго - созданным не для меня.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002