19.11.2001. ТОМЛЕНИЕ

Ильнаре Салаховой

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ.
А ты была в хит параде моём на первом месте одной ночью, я даже изменил барабанам, приползя к тебе и написав пятидесятистраничное письмо. Кто ты думал тогда я, наматывая круги по залу картин между мной и небом, откуда такое болезное существо вообще пробралось в атмосферу. Думал я что настоящая в тебе есть жажда духовного общения заиметь, которое есть всю жизнь неприкаянное с этой то стороны монитора, побежишь думал навстречу, как Борис Абрамович как Лукойл ползёт по трубе, думал обрадуешься как лодочному кораблику на необитаемом острове.

И разве знал я что себялюбию в твоем тельце весьма много места находится. Нет. Только сейчас я я узнаю об этом, хотя с твоей стороны писать мне об этом между строчкками - наводить на меня сонливость, но за это ты получишь у меня в лоб, обещаю без церемонии и преувеличения. Знаешь, что такое цинизм - хорошая контрацепция. Когда ты в виртуальном представлении какое угодно прекрасное сильное существо, принадлежащее удивительной эстетике и реагирующее на все подпространства смысловые единственно остроумным способом, но на самом деле этого оказывается мало, я открыл.

Контрацепция, это когда ты супер-героиня, но в поясе верности, когда танцуешь, а дотрагиваться нельзя. Вот что я имею ввиду - прежде всего, чему учит политическая взрослая жизнь - никому никакой информации, никакой души (души действительно нет!), никаких рассказов о происшедшем с тобой ночью, днём во сне, на даче, в книге. Полная пустота. Ты, блять, даже имени своего сказать не можешь. Я бы понял это ещё в смысле какой-то остроумной идеи, которая прослеживалась сначала в твоих письмах, но ведь теперь это ведь тупенькое упорство, за которым жаде нет ощущений ко мне.

Ты почему не чувствуешь живую такнань, что пальцы сейчас стираются о клавиатуру, течёт кровь внурти, смотрят глаза, неужели ты настолько сосредотаочена на своём ничте? Оно тебя привело к такому впечатляющему результату. Ты должна заманивать меня в свой эгоизм, а ты любуешься им без продажи билетов. Я начинаю зевать, прояви интерес, сделай рекламу, отвечай на вопросы, а жизнь, коротка, кура, кура. Тебе хочется чтобы я попереписывался, и ты сменила ящик или застлала его очередной порцией уже не моих писем?

Пишу уже не женщине, а компьютерной программе, много вас таких, вроде бы талантливых но неуловимых совершенно и сгорающих в своём маразме. Где вы существуете никто не знает, как Бен Ладен, только хуячите всех вокруг дерьмом своим. Когда уже ты снимешь трусики, а то через них я ничего не слышу. Не одно слово не долетает.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ.
Я успокоился. Осознал свою мелочность, и теперь хочу сказать как государственный муж.

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ.
Обожаю когда девчонки не носят трусиков, а ещё впридачу читают Канта. Идёшь с тобой по Большой Никитской, а ты мне про Канта, а на самой трусиков нет! А ведь ещё тепло, даже мухи летают дома (тогда я включаю пылесос и гоняюсь за ними со шлангом.) солнышко светит, а на ней джинсы без трусиков. Аж визжать хочется от восторга.

Весна пришла. И даже зимой воспоминание о словах ваших, Антонина, будильником является, который поставлен на семь утра! И если трусиков нету даже зимой, то это, скажу я, праздником является почише первого мая или дня конституции. Идёшь с девушкой в пушкинский музей, а у неё трусики - дома в ящичке лежат. Такие кружевные с цветочками из ниточек, белоснежненькие трусишки, очень нежно пахнущие, которые я когда-нибудь выкраду и запру у себя в сейф. А по ночам отпирать, нюхать и плакать. Ты думаешь, я шучу?

Да. Параллельные двери стоят, в которые можно не войти. На работе выпустили яд, что делать, сидеть взаперти? Стократный охотник промчался мимо посетить он хочет убийство зайца, чтоб жалкую шкурку руками тереть, за этим и хочет увидеть он смерть. Антонина, это нежное имя оно во мне вызывает привкус канифоли и транзисторов. Близится полночь, а Герман где-то шляется.

Кузьма Востриков,

достопримечательность из села Красково.

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002