Николай Граник
Николай Граник E-mail

Текст
Дневник
Биография
Письма
ICQ-тексты
ICQ ICQ
На главную

Виртуальное кино. Манифест

Существует условность: полный параллельный мир воображаемой жизни, общих представлений о поведении людей. Культура с необходимостью имеет этот пародирующий театральный пласт. Никто не приветствует друга так, как бы широко мы не раскинули руки, никто не смотрит на часы, когда ждёт на свидание девушку, или смотрит, но не так редко и не с таким негодованием. Или радость от события - так никогда никто не радуется в жизни, но всего лишь боязливая улыбка. Так не все описывают, конечно, но я говорю о коллективном содержании, когда можно сразу сказать "у того-то произошло то-то". То есть в наличии целый класс психологических видеоклипов, совершенно каждый из них не связанных с тем чувством, какое пытается показать. Влюблённый герой вызывает не трепет в груди, а жалость или смех; злой мститель - какое-то животное спокойствие; а плачущий сталкер - философскую мысль. Причём действия тела воспринимаются однозначно, мы знаем, что оно хочет: падение киногероя с высоты заставляет вжиматься в кресло, глубокая рана вызывает судорогу, а к сладкой парочке хочется присоединиться. А вот психическое изображение обозначает непредсказуемо разное и, более того, должно быть таким! Если "театр - нижайшее из искусств", то человечество до сих пор тянет примитивную образность с собой, и отказаться от этого пока не смогло (кино, которому всего 100 лет, добрую треть жизни пародировало театр). Эта надуманная простота узаконивала пассивность зрителя, пришедшего "отдыхать", потреблять зрелище. Оно и до сих пор так! Мейнстрим в кино ушёл от примитивности характеров, обобщив их в схемы, к шаблонам сюжетов. И это всего-лишь уловленное следствие какого-никакого роста восприятия зрителя, ставшего более масштабным в информированном легкодоступном мире. Если посмотреть на пару "экран - зритель", то все мутации, все жанры и приёмы происходили в первом, оставляя второго в привычном спокойствии. Так как эта парочка принципиальна в том, что называется кино, то логично предположить её развитие в будущем, то есть интеграцию.

Эксперименты с восприятием зрителя проводятся давно, начавшись с углубления обмана видимого, и становящихся всё более смелыми. Они прошли стадию полного совпадения с реальностью (неореализм), предложив героя как обыкновенного человека, сосредоточившись на подобии зрительному залу. Затем стадию обмана реальности (сюрреализм), когда привычные формы сюжета, законы причинности или поведения людей становились непредсказуемыми, тогда воздействие экрана возрастало, переносилось в зал, и зритель чувствовал себя неуютно. Затем, совсем оторвавшись от реалий, экран стал показывать выдумку как жанр, фэнтези и комиксы вошли в массовое кинематографическое сознание, как плюшевый мир рядом, и зритель уже знал, что идёт на сказку. На фоне общей иллюзорности мира кино стало иллюзией в квадрате. Таким образом, показ чисто нереального стал самым предсказуемым фактом, кино в стремлении удивить зрителя обнаружило оборотную сторону экрана, самое далёкое от человека стало ему самым понятным и желанным, самым потребляемым зрелищем. Дело в том, что путь интеллектуального захвата зрителя был обречён на провал, ведь психика человека боится того, что рядом, а выдумать для жанра название и спасаться в нём от собственной предсказуемости - просто заложено в природе человека. Сказка таким образом превратилась в обыденность, потеряв всякое волшебство. Кино в этой истории продвигалось, в общем-то, литературой: показываемое умещалось в сценарий, плоскость экрана напоминала разворот бестселлера, а специфических визуальных ходов придумано не было. Кино до сих пор начинается со сценария, с сюжетности и героев. Кино нуждается в той революции, после которой "прибытие поезда" сорвало зрителей в проходы и вон из кинотеатра! До сих пор все уловки экрана ассимилировались зрителем со всё возрастающей быстротой, предлагаемая зрителю схема становилась понятной ему максимум за двадцать минут фильма! Теперь можно посмотреть на афишу в витрине кинотеатра, чтобы восстановить сценарий и воссоздать фильм в своём воображении. Литературный путь в кино не мог привести к другому исходу, ведь задачей сценария (фильма) было выбить зрителя из колеи самого себя, причём если авторами двигало желание "отыметь" зрителя, то зрителем - чувство самосохранения. А что сильнее? Ошибка в том, что автор предполагал зрителя известным, "среднестатистическим" человеком, пытался предугадать его реакции на сочиняемое, и снять кино, конечно, ДЛЯ зрителя, но не ПРО него! В этом случае удовлетворение зрителя и вообще - какая-либо его реакция прекращает что-либо значить, ценность момента, акт восприятия больше не просчитывается, а содержится в самом зрителе! Исходная посылка, что нет двух одинаковых зрителей, в то время как экран один. Стало необходимостью включить зрителя в происходящее, то есть предположить интерактивность, неоднозначность сюжета, способность зрителя влиять на происходящее, включить обратную связь в кинопаре. Самым смелым решением стала документальность. Оказалось, чем выдумывать новые старые сюжеты, легче застать человека с камерой "в жизни", подглядеть за ним "настоящим", и зритель, поверивший в реальность на экране, впервые за полвека удивился. Он словно бы напополам боялся оказаться на месте снимаемого, смотря как бы за самим собой, "как бы я повёл себя"; и страстно желал подглядеть, что же он есть на самом деле. Можно сказать, зритель устал от собственных фантазий, ощутив непосредственную угрозу себе. Дело было сделано, первое включение зрителя в происходящее на экране вызвало у него животный страх и восторг: впервые зрителя показали на экране! И дело здесь именно в той ответственности, которую ощутил зритель, теперь ему пришлось выбирать, то есть работать вместо привычного отдыха. Варианты документальности разбежались по миру: помимо скрытой камеры это и сериалы по сценарию, изменяемому голосованием зрителей, и своеобразная рефлексия - фильмы о герое, за которым подглядывают, реал-шоу с неподготовленными людьми и онлайн голосованиями, а также проекты с ветвлением сюжета, пока сложно реализуемые в массовом доступе.

Здесь надо рассмотреть границы кино вообще. Говорят, кино умирает, но это смотря что понимать под смертью! Предполагалось, что кино, как чистый жанр, обладает неизменными и только ему присущими атрибутами - изображением и временем. Человеку предлагалась первая виртуальная реальность, ведь изображение - непосредственная передача образа, а время - его прямое одушевление, наделение сознанием и волей, пусть и режиссёра. Но интеграция жанров, экспериментов с формой и НТР, не могла не привести к размытию границ. В жизнь кино вмешались телевидение, звук, спецэффект, всё более отдаляя его от первоначального вида, и конечно же видеозапись. Падение кассовых сборов никак к кино не относится, как, впрочем, и разговоры о вырождении кино в экономическую функцию. Всё это существует как следствия чего-то более общего, самой философии жанра, самоощущения границ и будущего кино. Одно только появление звука отняло у изображения примерно половину содержания. Стало возможным толковать образ. Звук - первый инструмент идеологии кино, он сбивал и заставлял умолкнуть. Телевидение предложило кино заполнить оставшееся время зрителей, развоплотив изображение до телепрограммы. Телевизор стал предметом быта, которым можно управлять на расстоянии. Спецэффект и видеозапись окончательно доказали, что кино никакое не волшебство и кто угодно может сделать с изображением что угодно, превратив его в собранную головоломку. Человечество потребило киноэкран, разодрав простыню на кусочки, и одинокому зрителю практически ничего не досталось. Можно сказать - в том виде, в каком кино было изобретено сто лет назад, оно исчерпало себя и поставленные перед ним задачи. Экран погас и пришло время зрителя.

Как доступ к зрелищам становится всё более избирательным, интимным, из которых ещё надо уметь выбирать, так и кино должно предложить зрителю гораздо больший выбор, чем просто два десятка фильмов. Зритель оказался меж двух потухших огней неинтересного предсказуемостью зрелища и собственной пассивности, заставляющей его желать зрелищ. Вечный вопрос, сменившийся было голосом автоответчика, вновь зазвучал в душах синеманов. Человеку необходим ответ, причём во всё более изысканной форме, и кино вдруг утратило статус истины, превратившись в ширпотреб, в ларёк кинопроката за углом. Построенные на заре кинематографа залы, напоминавшие разрушенные церкви, сменились маленьким залом на чердаке универмага. Вместо прежних неудобных осквернённых сидений, напоминавших человеку о его малости, но всё-таки избранности, появились кресла-гробы с автономной подачей питания. Билеты стали разноцветными и пахнут газетой "Правда". Кино превратилось в аттракцион, где за неумеренную плату зрителя с фанерным автоматом проводят сквозь ряд отплясавших мишеней. Зритель уже не может отличить сиквел от римейка, а продолжение от удивления, он впал в кому проката и дышит афишами. Даже если захочет, он не сможет поверить ни смерти на экране, ни Воскрешению. Но было бы неверным сваливать всю вину только на зрителя! Как, впрочем, и на кинематограф! Ситуация требует обоюдного разрешения, как "движения навстречу" в духе времени. Если зритель движется к росту восприятия киножанра, если он всё более хочет отличаться от рядом сидящих, устав довольствоваться кино как коллективной идеей, если он осознал необходимость "своего" во всём, что видит вокруг; и если одновременно с этим кинематограф начинает поиски в совсем не свойственных ему областях, способный даже полностью переродиться в новом качестве, если кино хочет привлечь зрителя на свою сторону и показать каждому своё, то почему бы не соединить столь похожие и направленные друг на друга желания?!

Главная сложность состоит как всегда в технической реализации проекта, но уже сейчас можно сказать, каким он будет. Необходимо всего лишь учесть четыре требования: 1) Принципиальная неповторяемость увиденного каждым зрителем (точнее - уникальные точки съёмки происходящего); 2) Возможность влиять на ход увиденного, по-возможности участвовать в нём (речь не о полной свободе, а о правилах игры, например, в шахматы, где ещё не было сыграно абсолютно одинаковых партий); 3) Документальность, то есть возможность брать реквизит для проекта из той жизни зрителя, которую он считает "реальной"; 4) Самое главное - вытекающее из всего вышесказанного - одновременность событий с более чем ты один количеством зрителей, совместное информационное поле, при отсутствии которого теряется стимул смотреть вообще (человеку необходим социум как психическое зеркало самосохранения). Уже имеется прототип подобного взаимодействия - сетевые компьютерные игры, примитивные по встраиванию человека в пространство (хотя тоже экран телевизора) и арсеналу действий (можно либо победить (убить), либо проиграть (быть убитым)), которые не могут считаться достаточной реальностью. Другая попытка - виртуальный город geosities.com предоставляет ещё меньше возможностей при заявленных больших. В этих и других приближениях отсутствуют то или другое требование к целому проекту "виртуального кино". Недостаток такой "свободной" всемирной сети Интернет именно в её свободе от реальной и материальной жизни зрителя! Все попытки жить исключительно виртуальной жизнью обречены на невроз, а заканчиваются всё той же физической смертью! Виртуальность Интернета иллюзорна, и никакая "матрица-три" не преодолеет закона притяжения или вращения турбины на Волжской ГЭС. Зачем человеку бежать от самого себя? Разве история не научила его ценить то, чего он достиг, хотя бы той же идеи о виртуальности? Поэтому кино будущего не будет бежать иллюзий, отчётливо понимая, что виртуальная жизнь киногероя не принесёт высшего удовольствия зрителю, сколько бы он ни был похож на него! Попытки выдать себя за другого всегда оканчивались неудачей, наступал момент истины и король представал голым, чего он совсем не желал. Человек всеми своими частями будет доступен другим зрителям, и уже не сможет отвертеться, что это не он! Именно такая степень самосознания позволит избавиться от скрываемых похлеще Интернета человеческих слабостей и приблизиться, причём коллективно, к подобию сосуществования в Абсолюте. Разве не к этому стремится человек? Нельзя будет подделать чек или наивно пообещать жениться - все помыслы и поступки человека будут не осуждены, а обыграны в совместном фильме, причём совершенно добровольно! Потому что нет большего счастья и работы души, чем постоянно преодолевать себя и самосовершенствоваться! Ошибка прежнего человечества состояла в том, что он полагал зрелище вне себя, не подозревая, какое есть он сам. Виртуальное кино амнистирует всех интровертов и невротиков - они станут самыми интересными фильмами! Человек-фильм, как идеальный человек будущего, совместит в себе чувство стыда за себя и радости за других, став самым нравственным открытием человечества! Наподобие того, как наш бумажник сегодня забит всевозможными визитками и телефонами, так завтра он станет забит клипами состояний наших любимых. Внутренний мир каждого станет той суверенной валютой, которой мы будем расплачиваться с ним! И конечно, мир уже сейчас дошёл до открытых лицензий на продукт производства, поэтому участие в проекте виртуального кино будет не только добровольным, но и безвозмездным, как программа "с открытым кодом", в которую каждый может добавлять своё содержание и так же смотреть то же другого. Начавшись с накопления банка данных сюжетов и личной символики, виртуальное кино станет интегрированным взаимодействием людей, той главной ценностью внутреннего ощущения, которое одно и определяет бытие и сознание населения Земли.

25.09 (23-00) и 26.09 (4-00) 2003 года

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002