ПИСЬМО ОТЦУ, ЭНДИ УОРХОЛЛУ

Дорогой отец!
Почему я решил написать тебе ? Когда я был очень маленьким, ты, уходя на работу, говорил, что у меня маленькая грудная клеточка и бесцеремонно щупал её рукой. Сказать мне было нечего, я смотрел на свою грудную клеточку и чувствовал себя самым опущенным человеком земного шара. Воспитательные мероприятия -- длительный процесс. Сколько раз ты говорил, что я не человек, потому что люди не могут быть такого маленького роста.

Энди, я всё больше чувствую, как твоя биомасса меня утомляет. Я сделан из твоих молекул. Моя голова забита твоим ревматизмом, ты паразитируешь на моём воображении, превратившись в навязчивую присоску. Целью этого письма является избавление от самого большого атавизма моей жизни, от тебя – ЗЛОКАЧЕСТВЕННОГО ОТЦА.

Дорогой отец – ТЫ ОПУХОЛЬ. И знай, что всякая опухоль подавляет не столько интеллектуально, сколько фармацефтически, своим объёмом и принципом действия.

КОГДА ТЫ ЗАБЕРЕМЕНЕЛ, Я НЕ СМОГ ВОВРЕМЯ ОТРЕЗАТЬ СВОЙ ПУПОК. Я долгое время был соединён с тобой генетическим шлангом, который настала пора отрезать. Уже давно мы не обмениваемся друг с другом витаминами. Скорее ты омолаживаешься за счёт моих ксилитов и карбомидов. Близость твоей телесности вызывает агонию в любой моей инициативе. Ты орган надзора, вездесущая почка, которая рефлекторно фильтрует все мои выделения. Тебя пора удалить.

ОТВАЛИ, ЭНДИ УОРХОЛЛ!

Мы не должны больше быть родственниками друг другу, функция размножения слишком догматизирует традицию. Отпачковался, и вали !!! – вот достойная конституция.

Родственные чувства – это начало робкой сентиментальности, которая перерастает потом в долг перед предоставленным тебе набором хромосом. Твоё имя заполнило всё свежее пространство, и ступить в чистую территорию негде. Теперь, чтобы отучиться от твоего присутствия, отец, надо ходить в противогазе. Это утомляет, как и всякое хирургическое вмешательство.

Стиль -- это компромисс между искусством и сиюминутным. Мода, переливаясь через формы стандарта в количество хаоса, пародирует престиж. Вот краткий словарь, за которым ещё удаётся обнаружить скудное содержание. Чем занимаешься ты, отец?
Я должен наконец сказать, что думаю о тебе, и как смотрю на твою жизнь. Ты сделал промоушн пустоте, обратив её в философию. Я не отрицаю, что художник должен быть привязан к некоторой общественной взаимности, но когда это приобретает физиологические оттенки и механическую интерполяцию в зависимости от высокоскоростного окружающего мнения, художник перестаёт быть художником и НАЧИНАЕТ ФУНКЦИОНИРОВАТЬ. Ты академическое, с точки зрения терминологии, дерьмо, выплюнутое из кишечника, в жертвоприношение двадцатому веку.

Слово художник стало лишним в языке. Художников не бывает. Они вымерли. Ты не художник, ты наркоделец. Удача спасла твою фабрику. Ты изготавливаешь пустоту, готовую к употреблению. Шоумен, пускающий фейерверки, употребляется массой на бытовые нужды, для дезимплантации скуки. Масса не приемлет содержания, ей необходима пустота, из которой она же сама и состоит. Когда пошлость видит своё отражение, она начинает тиражироваться. Масса размножила тебя, отец, поздравляю! но ты так и остался резким судорожным угловатым чучелом без внутренностей.

Современное искусство выторговало себе название. В связи с недержанием времени современное искусство наглеет и лезет. Его философия носит физиологический оттенок. СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО ОТКРЫВАЕТ НОВЫЕ ЭРОГЕННЫЕ ЗОНЫ НАШЕГО МОЗГА.

Ирония и трусливая неряшливость – это и есть новая сексуальность интеллекта. Мультимедийность перестала быть ИЗОБРЕТЕНИЕМ и надёжно ввинчена в подсознание. Твои технологические конвульсии оправданы, потому что имеют конкретный результат. Ты рыгнул, тебя услышали, ты пукнул, тебя поняли, ты чихнул, тобой гордятся. Порнография высокого класса.. Перегной стирает координаты, теперь центр мира в каждой точке. Любая херня может вообразить себя уполномоченной.

Отец, не приставай!, твоё младенчество уже затянулось, как инвалид, ты занимаешь слишком много места. Опыт, единственное, что в тебе осталось, антиквариат, заполненный пролетарским энтузиазмом, и имя, существующее независимой от тебя жизнью. Однажды меня спросили: «Как там поживает тело?». Вот удачный вопрос.

Ваше поколение – это червяки, которые копашатся в чужом времени. Твоё время умерло вначале двадцатого века, как время будущей наивности, ещё более самоотверженной, чем наивность прошлого, а ты родился чуть позже. Ты опоздал в настоящее, Энди, тебе не повезло, эпоха большого взрыва отбросила твою амбициозную тушу в уже оформленное, музейное прошлое. Ты повис в воздухе. Ты качественно не принадлежишь ни одной из эпох, ты затерян во времени.

Музыкальная технология Элвиса Пресли привела к хаус-техно-рейв культуре на пути к супернирванной стокилоомвольтной электрической интерактив-музыке.

Полупроводниковый триод, завоевавший своим именем вечность, структурировался в электронный мозг, последняя версия которого ЦП ММХ. Электронные разряды обслуживают наши пейджеры, кофеварки и ксероксы.

Хайдеггер игнорировал реальность настолько, что политика была раздавлена мыслью. Стефан Цвейг с женой выбросились из окна. Витгенштейн, философ-биокомпьютер, математическими квантами точного смысла далеко вперёд обогнал время. «Пруст, Кафка, Джойс» застолбили своими именами двадцатый век. Бодрийяр, Фуко, Деррида создали французскую школу.

Наконец, сексреволюция. В задницу можно тыкать двенадцатилитровым шприцем, спать с кем угодно и не испытывать угрызений совести.

А что сделал ты, Энди Уорхол??? Расклеил этикетки, а может нарисовал супницу? Или сфотографировался с курицей на голове? Художник уже привык к халяве. Изподтишка халтуря, он приобретает акции мыслителя.

Мы должны сровнять поколение своих отцов с землёй, к чему уже приступили: оно искажается в прощальных па. До свидания.

А новое поколение ещё формулирует. Так не мешай, Энди! Усыхай спокойно!

Нежность вашей цивилизации утомляет. Все бутики, кутюры, телефоны, луноходы, орбиты без сахара, я устал рассказывать, интернеты. Internet наверное тебя порадовал, Энди. Мир урбанизован великолепной пошлостью, как ты этого хотел!

Отец! Я устал от микросхем и вентиляторов для процессоров. Дай отдохнуть. Хочется честной природы. Энди, ты продукт научно-технической революции, тебя изготовили в конструкторском бюро, организм на батарейках. Знаешь, есть такие железные курочки с ключиком, их заводишь, и они начинают вякать.

Отец, кончай распространять микробов!!! Ещё есть желание дышать свежим воздухом. Уорхол, я создам заповедную зону, свободную от силы Лоренца и гамма-распада.. Ядра изотопов перестанут циркулировать, P-N переходы остановятся, формула Энштейна обретёт милосердие. Мониторы, картриджы, переключатели будут торжественно раздавлены бульдозером. За 2 доллара и 45 центов я разрешу тебе побыть там пять минут.

Отец, ты всегда употреблял слишком много власти по отношению ко мне. Ты будто опережал меня во всём. Стоило мне что-нибудь предпринять, как ты появлялся незримым повелителем в моей неокрепшей психике, даже если был где-то за тысячу километров. Избыток стороннего опыта подавлял меня. Ты всегда был настоящим качественным циником. Не было исключения и по отношению ко мне. Я был объектом твоих исследований. Ты делал всё, разве только что не вставлял мне в нос электроды. Помнишь, когда мы заплыли на лодке на середину озера, ты скинул меня, едва умеющего плавать, и разразился смехом маньяка.. Энди, мне было страшно.

Отец, почему-то мне кажется, что ты пытался подавить меня сексуально. Помнишь, на какой-то вечеринке, перебрав лишнего, ты перестал себя контролировать. Когда мы в ванную комнату, я увидел твой член в сост оя нии эрекции. Честное слово, это было ужасно!

Недавно ты сказал, что возможности гетеросексуальной любви исчерпаны. Это предложение к сотрудничеству? Ты, конечно, можешь продолжать трогать говно в задницах у своих дружков, Энди, но я пас!

Сказать по честному, я всегда мечтал тебя убить. Ты портил, кривил и ломал, несанкционированно влезал в мои отношения с матерью. Мать была для меня больше, чем женщина. Она была богом. Уже с 2-х лет от роду я не мог прикоснуться к ней, боясь повредить, как боятся повредить идеал, существо божественное. Ты же всегда завладевал матерью, когда хотел. Я не мог этого вынести, потому что ты не соблюдал никаких церемоний. Ты был грубым тупым идиотом, и не вникал ни во что, у тебя всё всегда было легко и здорово.

Ты никогда не поддерживал меня, и, наверное, сам того не замечая, обливал грязью, как только мог. Единственное, что ты сделал, правда, не знаю, зачем, это устроил мне первое свидание, из которого, я едва выбрался живым. Ты экспериментировал. Иногда мне даже кажется, что ты навязал её мне, мою подругу. Помнишь, как мы добывали её вместе? Я уже не знаю, кому она была нужна в первую очередь – тебе или мне. Ты залез в постель моим телом. Ты не давал мне ни малейшей возможности проявить индивидуальность. Ты предложил мне презервативы и навязывал себя до последнего. Моя мужская гордость была раздавлена.. Может, ты бы ещё замерил термометром менструацию у моей подружки?

Ты только что сказал мне, что я дистрофик и у меня нет потенции. Дистрофик ты сам. Может, ты бы проверил мою потенцию? Или измерил бы штангенциркулем размер моего пениса? Ты же любишь инсталляции, а Уорхол? Ты хочешь подержать в руках мой пенис?

Отец !

постмодерни,
шизуй,
ори,
крапивь,
возбутыливай,
шершавь и друшли!!!

Но мне необходимо от тебя отделаться ! Когда-нибудь я привяжу твой вяленый труп к ядерной бомбе и зашвырну в космос. По телевизору об этом обязательно расскажут.
В этом письме, по моему мнению, достигнуто нечто столь близкое к истине, что оно в состоянии немного успокоить нас обоих и облегчить нам жизнь и смерть.

Твой сын,
Кузьма Востриков.
14-15 июля 1997 года, Красково

ЛИТЕРАТУРНАЯ СЛУЖБА  © 2002